Ветхий Завет, религия Яхве и человеческие жертвоприношения.

Интереснейшая по своему содержанию статья Армина Ланге (Armin Lange, University of Vienna) в переводе на русский размещена в блоге Библеистика (авторы ресурса Вадим Журавлев  и Jenya). В материале рассматривается отношение к человеческим жертвоприношениям в среде поклонников Яхве в различные периоды истории. Показано, что имеющийся у нас текст Библии (Ветхого Завета), прошедший несколько сложных этапов редакторской правки различными редакторскими школами, демонстрирует, что в до-пленный период человеческие жертвоприношения занимали важное место в культе Яхве и, фактически, только в после-пленную эпоху они были вытеснены из религиозной практики евреев. 

Ниже размещена перепечатка статьи.

«Они сжигали своих сынов и дочерей, чего Я не повелевал» (Иеремия 7:31 )

Детские жертвоприношения в Еврейской Библии и в девтерономической редакции Книги пророка Иеремии.

Тофет Саламбо в Карфагене

Армин Ланге, Венский университет (Armin Lange, University of Vienna) 

Статья из сборника «Human Sacrifice in Jewish and Christian Tradition»

В своем знаменитом романе «Саламбо» Гюстав Флобер рассказывает о похищении священного покрывала - заимфа из карфагенского храма богини Танит. Жители Карфагена были чрезвычайно удручены и искали способ избежать бедствия, которые неизбежно должны были произойти с ними после такого святотатства.

«Значит, причиной всех несчастий была утрата заимфа. Саламбо косвенно участвовала в похищении покрывала, и общий гнев распространился и на нее; она должна понести кару. Вскоре в народе возникла смутная мысль об искупительной жертве. Чтобы умиротворить Ваалов, следовало без колебаний принести в жертву нечто бесконечно драгоценное: прекрасное, юное, девственное существо старинного рода, происходящее от Богов, звезду мира человеческого.»

Жертву Саламбо, главной героини романа, Флобер описывает почти как магическое средство для умилостивления мира богов. В описании кровавого пунического ритуала автор широко использует Еврейскую Библию, в которой неоднократно упоминаются детские жертвоприношения.

Действительно, в девтерономическом мировоззрении человеческие жертвоприношения уподобляются другим презираемым магическим деяниям, таким как чародейство и прорицание. Например, Втор. 18:9-11 говорит:

«Когда ты войдешь в землю, которую дает тебе Господь Бог твой, тогда не научись делать мерзости, какие делали народы сии: не должен находиться у тебя проводящий сына своего или дочь свою чрез огонь, прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых».

Втор. 18:10 — это не единственный пример негативного отношения к детским жертвоприношениям: другие девтерономические тексты, датируемые периодом Вавилонского плена, также резко их критикуют и запрещают (Втор. 12:31; 4-я Цар. 16:3; 17:17; 21:6). Жертвоприношение здесь выражается такими словами – «проводить ( העביר ) сына или дочь через огонь» (Втор. 18:10, ср. 4-я Цар 16:3; 17:17) или «сжигать ( שרף ) в огне» (Втор. 12:31). В этих формулировках ни половые, ни возрастные ограничения не оговариваются, и дети, жертвуемые Богу, не обязательно должны быть первенцами, то есть в девтерономической литературе предполагается, что жертвенно сжигали сыновей и дочерей в любом возрасте. В упоминаниях детских жертвоприношений обычно либо указывается на то, что Израиль уклонился к языческим божествам, либо связался с идолопоклонством. И если в девтерономических текстах эти божества идентифицируются, они изображены как божества Ханаана (Втор. 12:30; 18:9). Таким образом, в девтерономических текстах детские жертвоприношения воспринимаются как ханаанские обряды. В девтерономическом мышлении ритуальное убийство детей расценивается как одно из главных преступлений Израиля, которое повлекло за собой разрушение Северного царства (4-я Цар. 17:17-18) и изгнание евреев из Южного (см. 4-я Цар. 21:6, 10–15). Идея о том, что изгнание было наказанием за детские жертвоприношения, оказывала влияние на еврейскую мысль в течение очень длительного времени (см., напр., Иса. 57:5, 9; Иез. 16:20-21; 20:31 (MT); 23:36-39; Пс. 106:37-38) и все еще была засвидетельствована в кумранских текстах 2 в. до н.э., например в 12-м фрагменте кумранского свитка 4QpsDan^b :

בחרו בני ישראל אנפיהון מן אנפי אלוהים והוו דבחין לבניהון לשידי טעותא ורגז עלוהין אלוהין ואמר למנתן אנון ביד נבכדנצר מלך בבל ולאחרבא ארעהון מנהון מן די ... בני גלותא

израильтяне предпочли свое присутствие присутствию Бога и стали приносить своих сыновей демонам-заблуждениям. Бог на них рассердился и приказал отдать их в руки Навуходоносора, царя Вавилона, и опустошить их землю ... изгнанники

В девтерономической редакции Книги пророка Иеремии, датируемой концом пленного периода, в которой автор протестует против восстановления Иерусалимского храма в 520-515 гг. до н. э., мы находим три фрагмента, содержащих полемику против детских жертвоприношений в Израиле: Иер. 7:31; 19:5, и 32:35.

7:31 и устроили высоты Тофета в долине сыновей Енномовых, чтобы сожигать сыновей своих и дочерей своих в огне, чего Я не повелевал и что Мне на сердце не приходило.

19:5 и устроили высоты Ваалу, чтобы сожигать сыновей своих огнем во всесожжение Ваалу, чего Я не повелевал и не говорил, и что на мысль не приходило Мне;

32:35 Устроили капища Ваалу в долине сыновей Енномовых, чтобы проводить через огонь сыновей своих и дочерей своих в честь Молоху, чего Я не повелевал им, и Мне на ум не приходило, чтобы они делали эту мерзость, вводя в грех Иуду.

Здесь, как и в девтерономических материалах, Израиль обвиняется в жертвоприношениях своих чад ханаанскому божеству (Иер. 19:5; 32:35), а для описания жертвоприношения снова используются глаголы שרף (Иер. 7:31; 19:5) и העביר (Иер. 32:35). Также, как и в девтерономических текстах, приносят в жертву детей обоих полов без ограничений по возрасту. Но имеется и существенное различие между девтерономической редакцией Книги Иеремии с одной стороны и Книгой Второзаконие и Девтерономической историей с другой. В отношении практики детских жертвоприношений, редактор книги Иеремии подчеркивает во всех трех случаях - «чего Я не повелевал». Необходимость такого пояснения, может говорить о том, что исполнители детских жертвоприношений, напротив, утверждали, что Йахве призывал к этим жертвам. Однако такое утверждение не соответствует Иер. 19:5 и 32:35, где говорится, что детские жертвоприношения совершались в храмах Ваала и, согласно Иер. 32:35, למלך («для/как молех»).

Существуют такие возможные интерпретации Иер. 7:31; 19:5 и 32:35:
- Детей приносили в жертву божеству по имени Молех, а упоминание Ваала является полемическим приемом (Alberto R. Whitney Green).
- Детей приносили в жертву Ваалу (Roland de Vaux).
- Исполнители жертвоприношений утверждали, что Йахве повелевал приносить детей в жертву Ваалу и/или Молеху.
- Упоминание Ваала является полемическим приемом, а детей приносили в жертву Йахве (Bernhard Duhm).
- Все три цитаты имеют полемический характер и критикуют иерусалимский культ, сравнивая его практики с детскими жертвоприношениями (Moshe Weinfeld).

Кроме того, Отто Эйсфельд (Otto Eissfeldt) в 1935 г. выдвинул гипотезу, что в Иер. 32:35 и в других местах, фраза למלך описывает особый тип жертвоприношения, называемый molk, а не собственное имя божества. Это означает, что автор Иер. 32:35 не упрекает Израиль в принесении детей в жертву Молеху, а обвиняет в совершении molk-жертвоприношений.

Следующие разделы статьи посвящены анализу свидетельств детских жертвоприношений за пределами Израиля и анализу отношения Израиля к детским жертвоприношениям в эпоху железа, а также детским жертвоприношениям в Сиро-Палестине эпохи бронзы. В конце статьи результаты этого исследования будут применены для интерпретации детских жертвоприношений в девтерономической редакции Книги пророка Иеремии.

1. Приносили ли детей в жертву Ваалу?
Детские жертвоприношения за пределами Израиля.

Вне Еврейской Библии свидетельства детских жертвоприношений редки, за исключением исторических данных о финикийцах и пунийцах. Согласно 4-й Цар. 3:26–27, моавитский царь Меша, принес в жертву своего старшего сына на городских стенах осажденного города. Таким образам, жертвоприношение Меши вызвано кризисными обстоятельствами. Поскольку к жертвоприношению сына Меши возрастные ограничения, очевидно, не применяются, в этом отношении это жертвоприношение напоминает жертвоприношения, подвергшиеся порицанию в девтерономических текстах. Также и в рассказе 4-я Цар. 17:31 о том, как сепарваимцы сжигали своих детей в честь Адрамелеха и Анамелеха, снова, для детей, приносимых в жертву, нет ограничений по возрасту.

Кем были сепарваимцы, нам не известно, но о моавитянах мы определенно знаем (по языку и другим признакам), что они были наследниками ханаанской культуры, и жертвоприношение царя Меши (4 Цар. 3:26-27), хорошо согласуется с более ранним ханаанским ритуалом (см. ниже).

Фрагменты надписей на штукатурке из Дейр Алла

Другой пример практики детских жертвоприношений, осуществляемых преемниками ханаанской культуры, может быть обнаружен во второй комбинации фрагментов надписей на штукатурке из Дейр Алла (DAT II). Пост-ханаанский характер культуры Дейр Алла очевиден из языка надписей, который Ганс Петер Мюллер (Hans-Peter Muller) характеризует как "относительно поздние остатки северозападносемитского языка до его разделения на ханаанский и арамейский, сохранившиеся на периферии сирийского культурного пространства." Согласно интерпретации Дж. А. Хакетт (Jo Ann Hackett), слово «побег» или «росток» ( נקר ), упомянутое в DAT II,5 использовано в метафорическом смысле, и означает - «дитя». В этом случае надпись DAT II начиналась с описания ребенка, отдаваемого в жертву, и продолжалась описанием детской судьбы во время ритуала. К сожалению, не сохранилось достаточно текста, чтобы получить более детальную картину самого ритуала. Однако, представляется возможным, что содержание DAT II описывает ответ людей на роковое пророчество, произнесенное Валаамом в тексте первой надписи из Дейр Алла (DAT I). Люди, должно быть, попытались умилостивить богов, пожертвовав им в дар ребенка. Вместе с жертвоприношением царя Меши, упомянутым в 4 Цар. 3:26-27, детское жертвоприношение, описанное в DAT II, представляет собой ответ на ситуацию кризиса.

Хотя и моавитяне, и жители Дейр Алла являются наследниками культурной традиции Ханаана, в которой Ваал был верховным божеством, ни в одном из перечисленных до сих пор источников Ваал не упоминается.

Большинство свидетельств детских жертвоприношений железного века за пределами Израиля относятся к финикийско-пунической культуре, которая также является преемницей ханаанской культуры. Я считаю, что финикийцы и пунийцы совершали жертвоприношения детей на регулярной основе и, что финикийский термин molk, как и еврейский термин מלך, относятся к специфической форме жертвоприношения, а не является названием божества. Сам ритуал, по-видимому, весьма отличался от моавитского ритуала, описанного в 4 Цар. 3:26-27, где жертва царя Моава была вызвана чрезвычайной ситуацией. Не исключено, что, то же самое имело место и при жертвоприношении, описанном в DAT II. В финикийско-пунической культуре, с другой стороны, детские жертвоприношения, по-видимому, осуществлялись регулярно. Насколько нам известно, здесь приносили в жертву детей обоих полов и преимущественно в возрасте, когда они начинают ходить. Нас интересует следующий вопрос: жертвовали ли финикийцы и пунийцы детей Ваалу?

Ваал, главное ханаанское божество на стеле, найденной в Рас Шамра. Ваал держит в правой руке оружие, а в левой - молнию в форме цветущего копья.

Чтобы ответить на этот вопрос, нам нужно обратиться к фрагменту пунической надписи VI века до н. э., обнаруженной в тофете на острове Мальта.

(1) Стела "приношения вместо (2) младенца", (3), которую NHM возвел (4) для Баал-Хамона, (5) Господина, за то, что он (т. е. Баал-Хамон) откликнулся (6) на его призыв. (KAI 61 A)

KAI 61A, а также несколько других надписей, подтверждают то, что Ваал был по крайней мере одним из божеств, которому даровали в жертву детей (другим таким божеством была Танит). Кроме того, надпись свидетельствует о том, что в ритуалах вместо детей приносились в жертву и сжигались животные. Это первое упоминание об использовании в ритуале животных вместо детей, следовательно, начиная с 6 века до н.э. пуническая, а, возможно, и финикийская религии для принесения в жертву допускали замещение детей животными. То, что в надписи подчеркивается подобное замещение, демонстрирует также и то, что в других случаях именно дети, а не животные были отданы в жертву.

В заключение этого раздела можно сказать, что детские жертвоприношения в различных формах практиковались тремя наследницами ханаанских культурных традиций: финикийцами и пунийцами, моавитянами и древними жителями Дейр Алла. Разделял ли Израиль эту практику, будучи еще одним наследником ханаанской культуры?

2. Приносили ли детей в жертву Йахве?
Детские жертвоприношения в Израиле.

По моему мнению, по крайней мере, три библейских текста подтверждают практику принесения детей в жертву в Израиле железного века. Пророк Иезекииль (Иез. 20:25-26), видимо, подтверждает существование незадолго до вавилонского плена религиозных законов, предписывающих принесение детей в жертву Йахве. То же самое подразумевают и тексты Иер. 7:31; 19:5 и 32:35.

Тогда и Я дал им повеления пагубные, законы, несущие гибель. Я заставил их оскверняться собственными приношениями – приносить в жертву первый плод всякого материнского чрева. Я это сделал, чтобы обречь их на гибель, – чтобы уразумели они, что Я – Господь! (Иез. 20:25-26)

С точки зрения автора этого текста, жившего в изгнании, для того чтобы осквернить и разорить Израиль Йахве в до-пленный период приказывал совершать детские жертвоприношения, подводя таким образом народ к катастрофам 597 и 587 гг. до н.э, и к Вавилонскому изгнанию. Здесь и сейчас не место для интерпретации идеи Иезекииля о пагубном законе, намеренно данном Йахве Израилю, чтобы отправить его в изгнание. Какова бы ни была оценка рассматриваемого закона, в Иез. 20:25-26 задокументировано существование заповедей Йахве, предписывающих детские жертвы. Однако, следует отметить существенное различие между жертвоприношениями детей, упомянутыми в Иер. 7:31; 19:5 и 32:35, и детскими жертвами, предписанными для Йахве в Иез. 20:25-26. В Иер. 7:31; 19:5 и 32:35, и сыновья и дочери отдаются в жертву, и жертвоприношение не ограничивается первенцами. В Иез. 20:26, Йахве требует лишь פתר רחם (буквально: «то, что впервые отверзает материнскую утробу»). Эта фраза подразумевает первенцев, и сыновей, и дочерей. Таким образом, Иез. 20:26 не согласуется с обвинениями девтерономического редактора книги Иеремии в том, что только первенцев приносили в жертву, но согласуется в том, что дети были обоих полов. Более того, также как в Иер. 7:31; 19:5 и 32:35, жертвоприношения детей, отмеченные в Иез. 20:26, по-видимому, не являются разовыми событиями, а относятся к каждому первенцу. И равно как в Иер. 32:35, чтобы описать собственно жертвоприношение в Иез. 20:26 используется глагол העביר ("проводить через огонь").

По крайней мере в одном случае сохранился закон, предписывающий жертвоприношение детей и в до-пленной Книге Завета (Исх. 20:22-23:19).

Не медли [приносить Мне] начатки от гумна твоего и от точила твоего; отдавай Мне первенца из сынов твоих; то же делай с волом твоим и с овцою твоею. Семь дней пусть они будут при матери своей, а в восьмой день отдавай их Мне (Исход 22:29-30).

Мальчики-первенцы должны быть отданы Йахве вместе с первородным скота и овец. Хотя стих 29 можно интерпретировать по-разному, содержание следующего стиха (ст. 30), оставляет мало сомнений в том, как следует понимать фразу - «отдавай Мне первенца из сынов твоих». А именно, мальчики-первенцы должны быть дарованы Йахве для той же жертвенной цели, что и первородное быков и овец. И вопреки тому, что иногда утверждают современные научные комментарии, в Исх. 22:29-30 ничего не говорится о возможности выкупа сына-первенца. В отличие от Иер. 7:31; 19:5; 32:35 и Иез. 20:26, закон в Исх. 22:29 предписывает только жертвоприношение перворожденных сыновей. Но также как в Иер. 7:31; 19:5; 32:35; в Иез. 20:26 жертва не является исключительным событием, а касается каждого мальчика- первенца. Стих Исх. 22:30, возможно, намекает на то обстоятельство, что вместе с волами и овцами, перворожденных сыновей тоже приносили в жертву в семидневном возрасте, тогда как финикийско-пунический ритуал детского жертвоприношения, по всей видимости, совершался с детьми, начинающими ходить.

Другую форму детских жертвоприношений, существовавших в до-пленный период могла отражать история дочери Иеффая (Суд. 11:29-40). По моему мнению, рассказ Суд. 11:29-40 восходит к древнему источнику, которым пользовался автор девтерономической истории, поэтому фрагмент Суд. 11:29-40, должен быть датирован до-пленным периодом. Возможно, что девтерономический редактор использовал эту историю для этиологического объяснения ежегодного дня оплакивания, совершаемого израильскими женщинами (см. Суд. 11:39-40), но сама история в своей первоначальной версии - это свидетельство детских жертвоприношений:

До битвы с аммонитянами Иеффай дает обет: если он станет победителем, то отдаст в дар Господу первое, что он встретит по возвращению домой: «И Иеффай дал клятву Господу и сказал: «если Ты предашь Аммонитян в руки мои, то по возвращении моем с миром от Аммонитян, что выйдет из ворот дома моего навстречу мне, будет Господу, и вознесу сие на всесожжение.» (Суд. 11:31) Когда Иеффай вернулся домой победителем, первым, кого он встретил, была его собственная дочь: «И пришел Иеффай в Массифу в дом свой, и вот, дочь его выходит навстречу ему с тимпанами и ликами: она была у него только одна, и не было у него еще ни сына, ни дочери.» (Суд. 11:34) Спустя два месяца, послушная дочь приносится в жертву: «По окончании двух месяцев, она вернулась к своему отцу, который поступил с ней по обету, который он дал.» (Суд. 11:39)

Жертвоприношение, описанное в исходной версии истории Иеффая, рассматривается как одиночное событие, а не регулярный обряд. Стоит заметить, что возраст дочери Иеффая находится в хорошем соответствии с возрастом принесенного в жертву сына царя Меши (4 Цар. 3:26-27). Очевидно, что это жертвоприношение не согласуется ни с одним из израильских жертвоприношений, которые обсуждались до сих пор. Кроме того, в отличие от традиций жителей Дейр Алла и моавитян, жертвоприношение Иеффаем собственной дочери не отвечает на чрезвычайную ситуацию, но исполняется по обету, после того, как ситуация кризиса миновала.

John Opie, Жертвопроиношение дочери Иеффая. Гравюра в Macklin's Bible (1789 г.)

Комментаторы справедливо отмечают, что в окончательной версии истории Иеффая Бог отвечает молчанием на обет Иеффая пожертвовать ему первое, что он повстречает по возвращению домой. Жертва - это не пожелание Бога, а следствие человеческой гордыни. В этом контексте история дочери Иеффая напоминает своей трагичностью греческую идею высокомерия: Иеффай попадает в ловушку вследствие своего слишком самоуверенного обета и поэтому вынужден пожертвовать своей дочерью.

Еще одним аргументом, выдвигавшимся в пользу того, что израильтяне совершали детские жертвоприношения, были урны с костями, найденные в погребальных пещерах в Гезере и в других местах. Однако, как было показано, кости в этих сосудах не имеют следов горения. Следовательно, данные сосуды являются частью погребальной практики, не связанной ни с каким типом детских жертвоприношений, и даже их датировка железным веком является недостоверной. По сути дела, из всего того, что было до сих пор обнаружено археологами, нет следов детских жертвоприношений, проводимых в Израиле железного века. 

Итак, в железном веке моавитяне, финикийцы, пунийцы, жители Дейр Алла и израильтяне практиковали детские жертвоприношения в различных формах. Моавитяне и, возможно, жители Дейр Алла отвечали ими на кризисные обстоятельства, а финикийско-пуническая и израильская культуры совершали обряды жертвоприношения детей на регулярной основе. В Израиле железного века можно выделить, главным образом, две формы детских жертвоприношений: жертвоприношение первенцев (Исх. 22:29; Иез. 20:26) и molk-жертвоприношение. Оба обряда совершались регулярно. Для жертвоприношения первенцев, по-видимому, имели место различные обычаи: иногда приносили в жертву детей обоих полов, а иногда лишь первенцев-мальчиков. Кроме того, рассказ о дочери Иеффая подтверждает, что детей любого возраста и пола отдавали в жертву во исполнение обета. Детские жертвоприношения, порицаемые в Иер. 7:31; 19:5 и 32:35 не относятся ни к жертвоприношениям перворожденных, ни к жертвам, исполненным по обету. Иер. 32:35 показывает, что они принадлежат к категории molk-жертвоприношений, также порицаемых в других девтерономических источниках.

Следующие разделы статьи посвящены вопросу происхождения детских жертвоприношений в Израиле и анализу израильских запретов и критики жертвоприношений, а также анализу замещающих жертв. Такой обзор позволит нам получить более детальную информацию о ритуалах, упомянутых в Иер. 7:31; 19:5 и 32:35.

Экскурс: детские жертвоприношения в Ханаане.

Языки культур, практикующих детские жертвоприношения, или непосредственно принадлежат ханаанской ветви северо-западных семитских языков, или иным образом связаны с ханаанским языком, поэтому можно предположить, что финикийские, пунические, моавитские и израильские жертвоприношения детей, а также ритуал, описанный в DAT II, восходят своими корнями к ханаанскому ритуалу бронзового века. В позднем бронзовом веке такой ритуал действительно засвидетельствован на нескольких египетских военных барельефах времен Сети I, Рамсеса II, Мернептаха и Рамсеса III.

Египетский военный барельеф поздней бронзы, Карнак

Эти барельефы с изображениями ханаанских городов, осаждаемых армиями фараонов Сети I, Рамсеса II, Мернептаха и Рамсеса III, были собраны и изучены Энтони Джоном Спалинджером (Anthony John Spalinger). Более или менее хорошо сохранившиеся на городских стенах или валах, барельефы показывают группу чиновников, устремивших руки и лица к небесам. Один из чиновников держит сосуд для воскурения благовоний, а один или два других сбрасывают мертвых детей со стены города. Сосуды для благовонных воскурений были типичными атрибутами богослужений Баал-Хамону. Сцена напоминает жертвоприношение моавитского царя Меши, описанное в 4-й Цар. 3:26-27. На основании библейских свидетельств, а также текстах из других источников, Спалинджер воссоздает элементы изображенного на барельефах ритуала следующим образом:

(1) Люди взывают к Ваалу.
(2) Совершаются детские жертвоприношения.
(3) Действие происходит под давлением обстоятельств, например, - город осаждается неприятелем.
(4) В одном случае, для ритуала принесен мешок с мукой.
(5) Всегда присутствуют кадильницы с благовониями.
(6) Люди взывают к небесам, а не к фараону.

Изображения на египетских военных рельефах не оставляют сомнений в том, что приносимые в жертву дети были не сожжены, а сброшены мертвыми с городских стен. В этом состоит отличие этих сцен от описаний жертв в Иер. 7:31; 19:5; 32:35 и других девтерономических источниках. 

То, что египтяне на барельефах не придумали отвратительные ритуалы, чтобы дискредитировать покорившихся врагов, очевидно из клинописного текста, обнаруженного в Угарите (RS 24.266 VI D = CTU 1.119 V 26–35). Текст на табличке повествует о ритуальном жертвоприношении ребенка, которое выполняется, когда на город напал сильный неприятель.

Когда сильный враг атакует ваши ворота // воин ваши стены,
Возведите ваши очи к Ваaлу и скажите:
O Ваал, если ты прогонишь от наших ворот сильного врага // воина от наших стен,
быка, Ваал, мы освятим,
обет, Ваал, мы исполним,
первенца, Ваал, мы освятим,
htp -приношение, Ваал, мы исполним,
праздник, Ваал, мы отпразднуем.
В святилище, Ваал, мы поднимемся,
Этим путем, Ваал, мы пойдем.
И Ваал услышит вашу молитву:
он отведет сильного врага от ваших ворот // воина от ваших стен. 

Свидетельство оставляет мало сомнений в том, что ханаанцы совершали детские жертвоприношения в эпоху поздней бронзы, во всяком случае, при осаде их городов сильным неприятелем. Основываясь на кратком описании событий 4 Цар. 3:26-27, можно сделать вывод, что ритуал моавитского царя наиболее близок к рассмотренному ханаанскому ритуалу эпохи бронзы. Детское жертвоприношение, описанное в DAT II, также могло быть ответом на экстраординарные события. Таким образом, правдоподобным выглядит предположение, что ритуальные детские жертвоприношения, практикуемые наследниками ханаанской культуры, восходят корнями к единому ханаанскому ритуалу-прототипу. 

Не исключено, что сохранились свидетельства и в пользу регулярных детских жертвоприношений в Ханаане в конце бронзового века. Такая практика, в свою очередь, могла оказать влияние на израильские и финикийско-пунические обряды детских жертвоприношений. В небольшом заброшенном храме, в районе современного амманского аэропорта, были обнаружены несколько тысяч фрагментов человеческих костей и несколько костных останков животных. Основные скопления костей были найдены в целле храма и вокруг печи за пределами строения. Найденные в фрагментарном состоянии кости имеют следы горения, что значительно затрудняет их исследование. Некоторые костные фрагменты, вероятно, принадлежали подростку 14-18 лет, другие - сорокалетней женщине. Храм действовал в течение одного века, и небольшое количество скелетов указывают на его нечастое использование. Исследователи считают, что главная функция ритуала в амманском храме состояла в кремации человеческих тел и рассеивании их останков внутри строения и, возможно, за его пределами. Как представляется, имеются два возможных объяснения для этого места. Это был либо погребальный храм, либо храм, в котором совершались человеческие жертвоприношения. Сравнение состояния и цвета костей из амманского храма с останками человеческой жертвы, обнаруженными на Крите, позволяет предположить, что сжигали тела незадолго убитых людей: Сожженные костные останки имеют белый цвет в том случае, если плоть была обескровлена, прежде чем сожжена. Таким образом, жертвы с Крита и из амманского храма незадолго до кремации, вероятно, были убиты. Есть вероятность, что храм, обнаруженный в амманском аэропорту, был посвящен человеческим жертвоприношениям. В этой связи, представляет большой интерес то, что значительная часть керамики, обнаруженной в районе амманского храма, характерна для микенской или эгейской культур, что позволяет поставить вопрос о том, обусловлены ли человеческие жертвоприношения, совершавшиеся в амманском храме, влиянием эгейской религии. К сожалению, пока нет достаточных доказательств, позволяющих ответить на этот вопрос. Но если бы ответ был положительным, различия между финикийско-пуническими и израильскими обрядами человеческих жертвоприношений с одной стороны, и ханаанскими жертвоприношениями с другой, могли быть обусловлены эгейским влиянием на Финикию и Израиль. Поскольку в 13-м и 12-м веках, районы Финикии и Израиля подвергались более значительному влиянию Народов моря, чем, например, Моав или Трансиордания, такое развитие событий было бы далеко не удивительным. 

В отличие от ханаанских и моавитских обрядов жертвоприношения детей, а также жертвоприношений, совершавшихся жителями Дейр Алла, финикийско-пунические и израильские жертвоприношения, по-видимому, были регулярной ритуальной практикой. Однако финикийско-пунические обряды отличались от израильских, во-первых, возрастом детей-жертв, а во-вторых, божеством, которому даровали дитя. Как было показано выше, в Израиле железного века можно отметить несколько различных типов регулярно выполняемых детских жертвоприношений, но среди них нет ни одного свидетельства обряда, выполненного в ответ на кризисные события. С другой стороны, существенная параллель между израильскими и финикийско-пуническими детскими жертвоприношениями усматривается в том, что начиная с 6 века до н.э. и позднее, обе культуры допускали замещение предназначенных для ритуала детей. По крайней мере в послепленный период Израиль ушел от финикийско-пунической религии и запретил жертвоприношения детей совсем. В следующем разделе рассматриваются тексты, имеющие отношение к замещению и выкупу уготовленных жертв, а также стихи, запрещающие или остро критикующие детские жертвоприношения, которые могли бы дать более четкое представление о том, какая же форма жертвоприношений осуждается в Иер. 7:31; 19:5 и 32:35.

3. Замещение, запрет и полемика против детских жертвоприношений.

Наряду с пунической и финикийской культурами, израильская религия допускает замену ребенка, предназначенного для жертвоприношения. В период плена и после-пленные времена, несколько религиозных законов предписывают такие замещения. Хорошим примером является девтерономическое добавление к истории Исхода,- Исх. 13:2, 11–13, которое предписывает: 

освяти Мне каждого первенца, разверзающего всякие ложесна между сынами Израилевыми, от человека до скота: Мои они…. И когда введет тебя Господь в землю Ханаанскую, как Он клялся тебе и отцам твоим, и даст ее тебе, -- отделяй Господу все, разверзающее ложесна; и все первородное из скота, какой у тебя будет, мужеского пола, --Господу, а всякого из ослов, разверзающего, заменяй агнцем; а если не заменишь, выкупи его; и каждого первенца человеческого из сынов твоих выкупай.

Похожее предписание дает и Жреческий источник (P) в Числ. 18:15-16:
Все, разверзающее ложесна у всякой плоти, которую приносят Господу, из людей и из скота, да будет твоим; только первенец из людей должен быть выкуплен, и первородное из скота нечистого должно быть выкуплено; а выкуп за них: начиная от одного месяца, по оценке твоей, бери выкуп пять сиклей серебра, по сиклю священному, который в двадцать гер.

В другом месте P признает в качестве замены даже левитов, которых Бог забирает себе вместо перворожденных сыновей:
ибо они отданы Мне из сынов Израилевых: вместо всех первенцев из сынов Израилевых, разверзающих всякие ложесна, Я беру их Себе; (Числ. 8:15-16).

Также как в Иез. 20:26, перворожденные дети, выкупаемые в Исх. 13:2, 11-13; и Числ. 8:16; 18:15-16, не ограничиваются детьми мужского пола. Использование выражения פתר רחם (в буквальном переводе "то, что впервые отверзает чрево матери") указывает на то, что закон применяется как к перворожденному сыну, так и к дочери. 

Возможным исключением из общей практики выкупа может быть Неем. 10:35-36: 

[И обязались мы] каждый год приносить в дом Господень начатки с земли нашей и начатки всяких плодов со всякого дерева; также приводить в дом Бога нашего к священникам, служащим в доме Бога нашего, первенцев из сыновей наших и из скота нашего, как написано в законе, и первородное от крупного и мелкого скота нашего. 

На первый взгляд этот текст из книги Неемии не предоставляет возможности выкупа, но как справедливо отметил Иосиф Бленкинсопп (Joseph Blenkinsopp), «оговорка -"как написано в законе" относится сыновьям и скоту в общем, отделяя из них коров и овец, предназначенных для жертвоприношения. Поэтому эту оговорку можно считать косвенным указанием на выкуп». Но остается и другое важное отличие между Неем. 10:36 и Исх. 13:2, 11-13; Числ. 8:16; 18:15-16: в Неем. 10:36 речь идет только о мальчиках.

Cинагога Бет Альфа, жертвоприношение Исаака

И наконец, в до-пленные времена до-девтерономическая версия истории жертвоприношения Исаака (Быт. 22:1-19) подтверждает замещение детских жертв другими формами жертвоприношений. Комментаторы почти единодушны в том, что стихи 15-18 (Быт. 22) являются поздним добавлением к истории о жертвоприношении Исаака. Способ, которым ангел в 15-м стихе взывает к Аврааму во второй раз, прерывает поток повествования, которое продолжается только с 19 стиха. В дополнение к истории, рассказанной в ст. 1-14, ст. 15-18 дают богословское толкование жертвоприношения Исаака в свете обещаний патриархам, сделанным в других местах Пятикнижия. Так как Авраам повиновался Богу и даже готов был принести в жертву своего сына-первенца, он достоин обещаний и благословений, данных ранее, и позднее повторенных (ср. Быт. 22:16 с Быт. 26:3; Быт. 22:17 с Быт.15:3; 24:60; 32:13 и Быт. 22:18 с Быт. 13:3; 18:18; 26:4; 28:14). Таким образом, с помощью Быт. 22:15-18, обещания и благословения, данные патриархам становятся условными, и история целиком преобразуется в идею об исключительной покорности Богу. Мысль о том, что обещания патриархам были даны на условиях послушания Богу Израиля, можно встретить в книге Второзаконие и в девтерономической литературе, где, подобно Быт. 22:15-18, призыв к послушанию - это именно то, на чем зиждется исполнение божественных обещаний. Девтерономический характер дополнения Быт. 22:15-18 также подтверждается тем обстоятельством, что Второзаконие, подобно Быт. 22:15-18, рассматривает обещание земли евреям как божественную клятву (см. Втор 1:8, 15; 6:10, 18, 23; 7:8, 13; 8:1; 9:5; 10:11; 11:9, 21; 19:8; 26:3, 15; 28:11; 30:20; 31:7, 20, 21; 34:4). Фрагмент Быт. 22:15-18, таким образом, тоже является частью девтерономической
редакции, которая связывает историю жертвоприношения Исаака с остальным Пятикнижием и интерпретирует патриархальные обещания и благословения, как условные, зависящие от послушания Израиля. 

Таким образом, Быт. 22:1-14, 19 представляет собой до-девтерономическую историю, принадлежащую не-жреческим материалам Пятикнижия. Как же жертвоприношение Исаака понималось в этом более раннем повествовании? Эта версия истории не упоминала ни послушания, ни награды. Основная идея рассказа заключалась в словах ангела адресованных Аврааму(ст. 12-13). 

"[Ангел] сказал: не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего, ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня. И возвел Авраам очи свои и увидел: и вот, позади овен, запутавшийся в чаще рогами своими. Авраам пошел, взял овна и принес его во всесожжение вместо сына своего. "(Быт. 22:12-13)

Что здесь действительно важно - это страх Бога. Не жертвоприношение Исаака имеет значение, а страх Авраама перед Всевышним. Однако страх перед Богом не обязательно
выражать фактическим жертвоприношением ребенка, Богу достаточно и барана взамен. Следовательно, отрывок Быт. 22:1-14, 19 в своей старой версии обосновывает замещение приносимого в жертву ребенка жертвенным животным.

Само жертвоприношение Исаака характеризуется, как жертва всесожжения ( עלה ). И хотя фразы, используемые девтерономической литературой и жреческими источниками для описания жертвоприношений детей ( העביר, שרף באש ) не используются в Быт. 22:1-14, 19 , а Авраам хочет зарезать Исаака, прежде чем предать огню, то обстоятельство, что Исаак должен быть сожжен, подводит описанный ритуал ближе всего к molk-жертвоприношению. 

Указанные различия между Быт. 22:1-14, 19 и molk-жертвоприношением, вызваны, скорее всего, недостаточными знаниями деталей ритуала molk- жертвоприношения у оригинального рассказчика (автора), либо у позднего редактора. 

Поскольку не-жреческие материалы Пятикнижия очень трудно датировать, едва ли можно сказать больше о дате первоначальной истории, чем то, что она может относиться к до-пленному периоду. Это означает, что, за исключением может быть Быт. 22:1-14, 19, в древнем Израиле свидетельства замещения детской жертвы появляются в то же время, что и в финикийской и пунической культурах, т.е. в 6 веке до н.э. 

В отличие от финикийской и пунической культур, в Израиле начиная со времен изгнания, детские жертвоприношения были вообще запрещены. Если имеется хоть какая-то историческая достоверность в краткой заметке 4 Цар. 23:10, то детские жертвоприношения в Израиле были впервые отменены еще во время религиозной реформы царя Иосии, хотя вполне возможно, что его последователи возродили эту
практику. Отказ Израиля от детских жертвоприношений хорошо задокументирован в девтерономической полемике против них, а также в законах, упомянутых в начале этой статьи. Такой же запрет на детские жертвоприношения можно также встретить в после-пленном Кодексе Святости (Лев. 17-26), в котором говорится следующее (Лев. 18:21, ср. с Лев. 20:2-5): 

Из детей твоих не отдавай на служение Молоху и не бесчести имени Бога твоего. Я Господь. 

Рассмотрение всех запретов детских ритуальных жертвоприношений показывает, что единственной запрещенной и порицаемой формой этой практики было molk-жертвоприношение. Хотя закон, предписывающий детские жертвы, в Иез. 20:25 - 26 оценивается негативно, собственно запрет на приношение перворожденных отсутствует. Это, однако, не означает, что в пленный или после-пленный период первенцы по-прежнему приносились в жертву Йахве. Как раз, наоборот, вместо запрещения жертвоприношения первенцев, еврейское религиозное законодательство предусмотрело выкуп, после чего запрещение этого вида жертвоприношения стало излишним. 

Можно сделать вывод: в эпоху поздней бронзы в случае кризисов и чрезвычайных ситуаций жители Ханаана практиковали детские жертвоприношения. Раскопки храма в амманском аэропорту позволяют предположить, что помимо принесения в жертву детей в чрезвычайных обстоятельствах, благодаря эгейскому влиянию имели место и регулярные человеческие жертвоприношения. Некоторые культуры железного века, наследницы ханаанских традиций, такие как жители Дейр Алла, Финикия, Израиль и Моав, продолжили практику жертвоприношений детей, но сформировали собственные специфические формы. Израиль приносил детей в жертву Йахве вплоть до конца до-пленного периода. По меньшей мере три различные формы детских жертвоприношений могут быть отмечены в до-пленном Израиле: жертвоприношение ребенка во исполнение обета,molk-жертвоприношение, и жертвоприношение детей-первенцев. Жертвоприношение первенцев касалось либо только первенцев-мальчиков, либо также и перворожденных дочерей. Остальные формы детских жертвоприношений в Израиле не были гендерно-специфичными. В самом конце периода плена, как девтерономические, так и не-девтерономические источники допускают замещение перворожденных детей жертвенными животными и запрещают другие формы детских жертвоприношений. Начавшись с реформ царя Иосии, этот процесс усилился в пленный период, исключив из религии Израиля как языческое то, что некогда представляло собой неотъемлемую часть культа Йахве. В законах жреческого источника, несомненно, отразилось торжество полемики девтерономической школы. В израильской литературе пленного периода и позднее уже более не встречаются свидетельства принесения детей в жертву.

4. Детские жертвоприношения в девтерономической редакции Книги пророка Иеремии.

Каким образом история детских жертвоприношений в израильской религии соотносится с тремя цитатами из девтерономической редакции книги Иеремии (Иер. 7:31; 19:5; 32:35), относящимися к детским жертвам? Очевидно, что стихи Иер. 7:31; 19:5 и 32:35 не относятся ни к жертвам перворожденных, ни к жертвоприношениям в ситуации крайней необходимости, ни к жертвоприношениям по обету. Следовательно, в этих стихах, как и других местах девтерономической литературы, детские жертвоприношения, в совершении которых девтерономический редактор книги Иеремии обвинял израильтян, - это molk - жертвоприношения. Это подтверждается фразой למלך ("как molk -жертвоприношение") в Иер. 32:35. По моему мнению, все данные о детских жертвоприношениях для Йахве до-пленного периода, а также такие тексты, как Быт. 22:1–19, делают вполне правдоподобным предположение о том, что molk-жертвоприношение, беспощадно обличенное в Иер. 7:31; 19:5 и 32:35, было посвящено Йахве. Но почему же тогда в Иер. 19:5 и 32:35 говорится, что дети были отданы в жертву Ваалу?
На этот вопрос помогает ответить специфика употребления имени Ваала в книге Иеремии. С одной стороны, имя Ваала упоминается в различных слоях книги Иеремии, когда Израиль обвиняется в почитании других богов (Иер. 7:9; 9:13; 11:13, 17; 23:13). Некоторые из этих ссылок восходят к самому пророку Иеремии, другие составляют девтерономические или более поздние редакторские слои книги. С другой стороны, имя Ваала могло быть использовано в полемических целях, как термин, связанный с синкретизмом и языческим благочестием. В такой манере имя Ваала нередко используется для обличения некоторых религиозных действий в культе Йахве. Слово Ваал является, таким образом, частью анти-языка и служит метафорой, которая дискредитирует все, что противопоставляется монолатрическому или генотеистическому йахвизму. Например, в Иер. 2:8, пророки, противники Иеремии, обвиняются в том, что они изрекали пророчества во имя Ваала, хотя такие тексты как Иер. 28 показывают, что на самом деле они были пророками Йахве. Более того, человек, обвиняемый в поклонении Ваалу (Иер. 2:23) утверждает, что он не ходил во след Ваала. А в девтерономическом стихе Иер. 9:13 поясняется, что ходящий во след Ваала, следует упорству сердца своего, но не закону Йахве. Здесь, Ваал уподобляется упрямству человека, подвергшегося осуждению. 

Каким же образом имя Ваала используется в Иер. 19:5 и 32:35? В этих двух стихах, смысл появления Ваала заключается в словах Йахве -"чего Я не повелевал и не говорил ". Пояснение о том, что Йахве не призывал к детским жертвам, предполагает, что кто-то в действительности утверждал обратное. Иначе, зачем Йахве уточнять, что он не повелевал отдавать детей в жертву Ваалу? Более того, хотя в Иер. 7:16-20, Израиль и обвиняется в поклонении другим богам, Иер. 7:31 говорит только о высотах Тофета, но не о Ваале. В Иер. 7:21-26, 7:31 продолжается полемика против израильского культа Йахве. Если бы детские жертвы, упомянутые в Иер. 7:31, предназначались Ваалу, то для девтерономического редактора, пишущего храмовую речь, было бы более уместно поместить Иер. 7:31 после Иер. 7:16-20, чтобы продолжить полемику против почитания Израилем богини неба и осудить детские жертвоприношения в честь Ваала. Кроме того, подобно Иер. 19:5 и 32:35, Иер. 7:31 подчеркивает, что Йахве не повелевал жертвовать детей. Таким образом, стих Иер. 7:31 следует понимать, как осуждение израильтян, которые фактически жертвовали своими детьми в честь Йахве. В свою очередь, утверждение в Иер. 19:5 и 32:35, что Израиль жертвовал детей в честь Ваала, является полемическим ходом для низведения йахвистского жертвоприношения до не-йахвистского. Девтерономическая редакция книги Иеремии дискредитирует детские жертвы в честь Йахве, представляя их как жертвоприношения Ваалу. Такой ход хорошо согласуется с отношением к детским жертвоприношениям в других местах девтерономической литературы (см., например, Втор. 12:31; 18:10). 

Но почему девтерономический редактор книги Иеремии вообще упоминает детские жертвоприношения? И почему он связывает израильский храмовый культ с практикой жертвоприношений детей в Иер. 7:21-34? Ответить на эти вопросы можно, зная датировку девтерономической редакции книги Иеремии, а также ее цели и цели ее противников. Выше я показал, что девтерономический редактор в Иер. 14:13 полемизирует с пророками (Агг. 2:9 и Зах. 8:19), а Иер. 14:10-16 критикует проповеди пророков Аггея и Захарии и теологию Сиона. Это, в свою очередь, означает, что девтерономический редактор Иеремии писал незадолго или во время восстановления Иерусалимского храма в 520-515 гг. до н.э. По-моему, редактор книги Иеремии имел двойную цель: с одной стороны, он объясняет вавилонское изгнание как следствие поведения Израиля в до-пленные времена, а с другой стороны, он полемизирует в отношении целесообразности восстановления Иерусалимского храма, рассуждая о тех последствиях, к которым привела теология Сиона в 597 и 587 гг. до н.э. По мнению девтерономического редактора Иеремии, именно надежды на магическую защиту Иерусалима посредством храма и жертвенного культа стали одной из причин разрушения Иерусалима в 587 г. до н.э. В храмовой теологии пророков Аггея и Захарии редактор видит возрождение этой идеи, согласно которой, жертвенный культ давал надежду приостановить бедствия, например, голод (Агг. 1:2-11; 2:15-19). Как только храм будет построен, народы будут приходить на Гору Сион (Зах. 8:20-23) вместе со своими сокровищами (Агг. 2:7-9). 

Автор Иер. 7:22 протестует против жертвенного культа, связанного с этими надеждами: ибо отцам вашим Я не говорил и не давал им заповеди в тот день, в который Я вывел их из земли Египетской, о всесожжении и жертве.

Не храмовый жертвенный культ повелел Господь Израиля, но покорности он просил у своего народа (Иер. 7:23). Не на храм и не на жертвоприношения, совершаемые в нем, должен полагаться Израиль, не от них, и не посредством магических ритуалов получит спасение Израиль. Вместо этого, он, Израиль, должен следовать заповедям, данным ему. Таким образом, полемика девтерономического редактора Иеремии против детских жертвоприношений является аргументом против возрождавшегося иерусалимского культа и теологии Сиона. Детские жертвоприношения служат ему примером того, на что способен пойти жертвенный культ для достижения цели спасения и защиты. 

Это низведение иерусалимского культа с помощью детских жертвоприношений встречается и в других местах. Подобным образом, девтерономическое добавление к книге Михея (6:6-8) сравнивает жертвенный культ Иерусалимского храма с детскими жертвоприношениями:
«С чем предстать мне пред Господом, преклониться пред Богом небесным? Предстать ли пред Ним со всесожжениями, с тельцами однолетними? Но можно ли угодить Господу тысячами овнов или неисчетными потоками елея? Разве дам Ему первенца моего за преступление мое и плод чрева моего-- за грех души моей? О, человек! сказано тебе, что- добро и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим.»

То, что и девтерономический слой Иеремии, и девтерономическое добавление к Михею высказываются против храмового культа, наводит на мысль о том, что девтерономический редактор книги Иеремии был не одинок в своем протесте против пробуждающейся теологии Сиона за восстановление храма. Однако обсуждение этой темы выходит за рамки данной статьи.